Открытая и скрытая видеосъемка – существуют ли различия в степени доказательности?

Лекторы:
1. Гриценко Ирина Юрьевна
Медицинский адвокат
2. Розумный Петр Аркадьевич
Заместитель руководителя по судебной экспертной работе

Расшифровка видео:
[Ведущая]: Есть ли разница, производится ли съемка открытым способом, то есть человек достает телефон, начинает в открытую снимать, или же это съемка скрытой камерой, из-под полы, где-то она спрятана? Одинаковый ли вес будут иметь эти видеофрагменты полученные как доказательства? Петр Аркадьевич?

[Петр Розумный]: Я начну, наверное, с того, что при открытой съемке в данном случае врач, раз мы рассказываем про конкретную ситуацию, как субъект, которого снимают, он может на камеру сказать, что он запрещает использовать свои персональные данные, в том числе производить видеозапись. И это уже будет являться его волеизъявлением к запрету на проведение его съемки. То есть дальнейшее действие, какое оно будет, уже незаконно.

[Ведущая]: То есть это такой лайфхак для врачей, что если вы видите, что вас снимают, обернитесь и скажите: «Я запрещаю!»

[Петр Розумный]: Да, что именно запрещаю производить видеозапись именно себя. Это право человека, его в этом тоже никто не ограничивает в данном случае. Если это не возымеет никакого действия, то можно следующим этапом сказать, что съемка нарушает закон, в частности, Кодекс об административных правонарушениях, что влечет за собой определенную ответственность. Тоже сказать на камеру и тогда субъект, кто производит съемку, и в дальнейшем если он эту съемку будет использовать в каких-то дальнейших разбирательствах, уже будет уведомлен о том, что он нарушает закон. То есть потом он не сможет сказать, что я не знал, я просто так снимал. Здесь уже четко будет, что вам сказали, что вы нарушаете закон. Соответственно, наступление ответственности для него уже будет более очевидным.

[Ведущая]: И он еще подумает вообще, идти ли куда-нибудь с этим видео.

[Петр Розумный]: Да. Это при открытой съемке. То, что вы говорите про съемку скрытой камерой. Значит, здесь нет однозначной трактовки судами о допустимости или недопустимости данных доказательств. Это все зависит от степени тяжести либо совершаемого преступления, либо от значимости данного события. Потому что человек тоже может защищать себя, в том числе используя видеозапись, это очень индивидуально.

Но само по себе использование средств скрытой съемки уже является нарушением закона. И не только их использование, их производство, продажа. Вы понимаете, здесь как с наркотиками. То есть, если наркоман использует, применяет наркотики, при этом он не совершает преступления, но он же его купил, наркотик. Наркотик кто-то произвел, кто-то привез. И вот тут вот уже выстраивается совсем другая линия даже не защиты уже, а обвинения, только того человека, кто это делает, в том числе съемка скрытой камерой будет иметь немножко другие последствия.

То есть даже не за саму съемку как таковую, не за видеозапись и обнародование ее в каком-то случае, а именно применение запрещенных средств в этом случае. Поэтому здесь тоже нужно к этому подходить очень серьезно, хотя многие средства массовой информации используют данные приборы, так скажем, какие-то для таких съемок, потом их размещают, мы вот их видели, к сожалению, совсем недавно на центральных каналах.

[Ирина Гриценко]: Я, наверное, здесь еще хотела бы добавить именно о работе журналистов. У нас действительно, к сожалению, на телевидении приняты такие громкие слова, как журналистское расследование. Но к сожалению, у нас в законодательных актах нет такого понятия, как журналистское расследование. Там говорится о том, что журналисты могут собирать информацию и в том случае, если они осуществляют предоставление информации посредством публикации, они обязаны предоставить мнение всех сторон. И более того, они, когда приходят в медицинское учреждение, они предварительно должны направить запрос, где они указывают, в отношении какого дела они придут задавать вопросы, кто придет, они должны указать, что они просят дать разрешение на проведение съемки. И в том числе они должны, придя в медицинское учреждение, предоставить свое удостоверение. И все вот эти вот рассказы про то, что мы можем снимать скрытой видеокамерой, это отнесено немножко к другой сфере деятельности.

Это разведывательная деятельность. Журналисты у нас не являются теми, кто ведет разведывательную деятельность. Обычно это ведет ФСБ, там могут быть оперативники, которые работали бы в Следственном комитете, МВД. Поэтому вот это вот желание людей, извините меня, какой-то такой быстрой славы, такого подвига явного, оно не находит подкрепления в законодательной основе.

Потому что у нас, еще раз говорю, есть закон о СМИ, где четко проговаривается порядок, как журналист должен освещать и как он должен собирать эти доказательства. Только, к сожалению, журналисты этого не говорят, они берут таким вот нахрапом, а клиники, в отношении которых эти материалы снимаются, они в момент, когда приходит журналист, не знают, что это, допустим, журналист. Они не могут его остановить. А уже когда этот материал вышел, они начинают... В этом случае я всегда рекомендую: давайте, заявляйте о том, что были произведены незаконные действия, потому что если мы все так будем молчать, в общем-то, никогда из законодательных норм это не станет правоприменительной практикой.

Потому что есть у нас много хороших статей, которые есть в законах, но они, к сожалению, на практике не используются. Это одна из тех частей, которая на сегодняшний день за счет страха врачей и управленцев клиник, журналисты на этом фактически наживаются.

[Ведущая]: Ну, врачей, наверное, в текущей ситуации можно понять. А кстати...

[Петр Розумный]: Я вот могу сказать по поводу врачей, вот этого всего страха. Да, я очень долго работал в государственной организации, я знаю всю кухню изнутри и сейчас, работая в негосударственной организации, знаю ее немножко с другой стороны. На самом деле все это почему-то... Ну, это все чисто политические мотивы. У нас в стране так уж почему-то сложилось, что любая жалоба, причем обоснованная или необоснованная, рассматривается, в рамках государственного объекта, рассматривается уже как доказательство вины.

Все. То есть если на тебя пожаловались, если все это в СМИ, то ты виноват. Никаких разбирательств не происходит в рамках государственной структуры. Я, конечно, понимаю, что, может быть, это громкое заявление. Но я просто работал и я знаю, что если на тебя пришла жалоба, ты уже будешь виноват.

Без разницы, прав ты был или не прав. Защищать тебя вышестоящие структуры не хотят. Почему? Сложно, я не буду дальше углубляться. Но если на уровне департамента вышла жалоба, которая была освещена в СМИ, то врача все равно сделают виноватым, к большому сожалению. И вот на этом, вот именно на этом уровне происходит вся эта системная ошибка, что никто не пресекает вот этих неправомерных действий, про которые сейчас говорила Ирина Юрьевна, просто потому, что у нас в стране не любят огласку.

То есть вроде все зависло, вот он виноват, все, все утихли и забыли. А разбирательства как такового нет. На самом деле здесь в негосударственной медицине ситуация гораздо более позитивная, потому что здесь бьются за свои права клиники, клиники бьются за права своих врачей, своих сотрудников...

[Ирина Гриценко]: И пациентов, которые там лежат, в том числе. Потому что у нас получается: если мы говорим, что индивидуум может все, хорошо, тогда остальные двести человек пациентов, которые там лежат, должны как бы свести лапки вот так вот вместе и подчиняться ему и давать ему все снимать, что он хочет. Да?

[Петр Розумный]: Да. Нет, к сожалению, ситуация именно такая. Политическое решение. До сих пор, насколько я знаю, они проходят в том же русле.

Номер одобрения: MAT-RU-2202697-1.0-09.2022