Ему обещали тикающий мотор в груди, но воссоздали симметрию сердечного клапана без замены. Пациент с врожденным пороком сердца об уникальной операции.

«Когда родители выходят из кабинета врача зареванные, это не может не отложиться в памяти, — рассказывает Тимофей Шахов. — Мне было двенадцать, тогда я впервые услышал не “что-то шумит в груди”, а настоящий диагноз: врожденный порок сердца (ВПС). “Клапаны с возрастом укрепляются, организм обладает огромными ресурсами…” — мать с отцом утешались историями от друзей и знакомых. О моем диагнозе они знали и раньше, еще до школы. Но в этот раз кардиолог сказал: “Само не рассосется, проблема усугубилась, порок операбелен, нужно действовать”».

Операцию откладывали много лет. В ноябре 2021 года молодому пациенту сделали пластику сердечного клапана в Центре им. А. Н. Бакулева. «Через две недели я вернулся домой, еще через неделю вышел на работу и сел за руль. Я безмерно благодарен врачам! Это подарок к Новому году во всех смыслах, и не только для меня лично. Это подарок для семьи настоящей и будущей», — рассказывает Тимофей.

Высокий, под два метра, худощавый молодой человек. Ему двадцать, он студент финансового университета и уже через год будет работать на Ярославском моторном заводе в экономическом отделе. Пригласили.

Тимофей родился недоношенным, чуть меньше двух килограммов весом. В шесть лет шум в сердце услышал на приеме педиатр. Парень рос без особых проблем, хотя порой стометровка давалась с трудом, а на лестнице после третьего этажа появлялась одышка.

«Я жил с этим. По малолетству не боялся, что скоро умру, вообще не думал. Увлекся боевыми искусствами, но в секцию японского рукопашного боя кудо не взяли, узнав про ВПС. Зато у меня был военно-патриотический клуб с уклоном в ВДВ. Я вообще горел службой в армии и даже прошел тестирование на сайте полицейского департамента Нью-Йорка. Три года разнообразной молодежной движухи: экскурсии, экспедиции, построения, парадные посты, стрельбы. Как-то нам провели двухдневный инструктаж по прыжкам с парашютом. Мы тренировались, прыгали с макетов самолетов. В день высадки в полном снаряжении нас пригласили измерить давление. 120/30 — слишком высокое и низкое одновременно. В прыжке мне отказали. Я просил ребят измерить давление за меня, — вспоминает Тимофей, — но здравый смысл восторжествовал. Ну, не прыгну, и что! Не конец же света».

Сначала его перестали приглашать на мероприятия клуба, да и сам он вдруг перегорел. Пришел с мамой в военкомат, узнать, сможет ли служить и работать в МВД. Там развели руками. «Как ты вообще своими ногами дошел, — спросил специалист по распределению, полистав медкарту. — Максимум рассчитывай на стендовую стрельбу». Было разочарование, но было и чем заняться: ОГЭ, ЕГЭ, поступление в вуз, первая сессия, увлечение иностранными языками, первая любовь.

Выездные консультации в города России с целью отбора пациентов с ВПС для оперативных вмешательств Центр им. А. Н. Бакулева проводит давно. Дважды в год кардиологи консультируют детей в Ярославле. Весной и осенью, как на работу, с полным комплектом документов Тимофей и его мама ходили к московским специалистам. Детская клиническая больница, кабинет при поликлинике, а однажды врачи консультировали прямо на пароме. Паром шел из Москвы и останавливался в портах волжских городов.

«Не срочно, но об операции задуматься уже стоит, — сказал профессор Михаил Анатольевич Зеленикин. — У вас серьезный порок аортального клапана. Одна из створок практически не работает, происходит массированный отток крови в левый желудочек, который значительно перерастянут». В тот раз Тимофей подумал, что время есть, до конца учебы точно дотянет.

Ему предлагали прооперироваться, еще в 14 лет. Тогда прямо перед отъездом в больницу, буквально в дверях, сломал ключицу. Операцию отложили. Год спустя с пакетом документов вновь был на пороге больницы, но академик Владимир Петрович Подзолков после осмотра посоветовал «еще побегать и подрасти». «Показатели плохие, но они стабильно плохие, — сказал профессор, — а операция по протезированию и замене собственного клапана на механический довольно тяжелая».

«До второго курса я старался об этом не думать, пусть и понимал неизбежность операции, — говорит Тимофей. — Отучусь, полежу в больнице после выпуска, устроюсь на работу. Такой был план. Однажды к студентам 4-го курса пришли работодатели из банковской сферы — набирали будущих сотрудников. И тут я понял: проблема. А если в следующем году придет работодатель ко мне? А у меня операция, год восстановления? Я просто перестану представлять ценность как работник с такой паузой! Лето после второго курса — идеальное время решиться».

УЗИ, очередная консультация областного кардиолога, и вновь рекомендация «делать операцию, и срочно». И вновь пришлось отложить! На год. Из-за пандемии.
Очередной сбор документов, Тимофей на пороге больницы, и вот уже профессор Подзолков назначает операцию на август 2021 года. За день до нее у Тимофея поднимается температура. Еще месяц спустя заболевает его лечащий врач. Вновь отсрочка!

«С Любой мы познакомились в университете. Она мечтала быть патологоанатомом, но стала финансистом. “Я сердечник”, — предупредил при знакомстве. “Ну ты попал”, — со знанием дела ответила она. Пошутила и “попала” сама. Влюбилась. Кажется, я привлек ее харизмой. Ездила со мной в Москву на консультации. Была готова ухаживать в больнице, если потребуется. Вообще, дело у нас идет к свадьбе. И все близкие это понимают. Вот поднакоплю денег, и поженимся”, — говорит Тимофей.

Все годы он слышал лишь о «механике», механической замене клапана. А еще о варфарине, коагулянте, который будет разжижать кровь и облегчать ее проталкивание искусственным клапаном, о постоянном тиканье в груди и давлении в голове… И тут профессора Ренат Муратович Муратов и Виктор Борисович Самсонов непосредственно перед операцией дарят надежду, согласившись с предложением лечащего врача: «Есть мизерный шанс сделать пластику клапана, избежав замены». Небольшое межреберное пространство, худощавость, поэтому УЗИ сердца возможно только через пищевод. «Клапан средней степени паршивости, попробовать можно, но обещать не будем, вскроем, посмотрим», — говорит лечащий врач Матаев Виктор Сергеевич. И в ответ слышит: «Ко всему готов!»

«Первый раз волнуешься, второй раз волнуешься, а в третий раз на уме лишь: ну, сделайте уже ради Бога! — вспоминает Тимофей. — Перед операцией врачи травили анекдоты.

Говорят, «ремонтировали» меня больше семи часов.
Я очнулся в реанимации под звуки Waiting группы Green Day:

I've been waiting a long time
For this moment to come…
(Я так долго ждал,
Когда настанет этот миг…)

В палате интенсивной терапии парни шутили, что песню я услышал с того света».

Аортальный клапан был так сильно перерастянут, что практически не выполнял свою функцию. Начались изменения миокарда левого желудочка сердца. Хирурги воссоздали симметрию клапана, укрепили каркас и восстановили высоту створок. «Кажется, получилось шикарно, — осторожно сказал Тимофею лечащий врач. – Таких, как ты, на всю страну по пальцам перечесть!»

День, чтобы отлежаться, дренаж, ЭКГ, стандартные процедуры. Три дня спустя на инвалидной коляске Тимофея перевели в обычную палату. Там он надувал воздушные шары и вышагивал по три тысячи шагов для лучшего отхождения мокроты. Неделю спустя после операции сам дошел до поезда, идущего в Ярославль. На память остался «красивый шрам во всю грудь и фото открытого сердца».

— Я благодарен каждому, кто поучаствовал в моей судьбе.
Благодарен за их опыт и терпение, за внимание. Я благодарен всем, вплоть до поварих, которые давали дополнительные порции, а провожая домой, сунули лишнюю вафлю: «В поезде поешь».

Я благодарен и запомнил напутственные слова врачей: «Живи как хочешь, но, будь добр, делай это аккуратно». С парашютом я прыгать точно не буду. После такой операции вернуться к нормальной жизни можно, но не так скоро и — осторожно. Наконец, я точно не хочу рисковать ни дамой сердца и будущей семьей, ни работой.