«Когда меня одолевала истерика, связанная с непониманием и страхом, мне казалось, что мама от этого бесится», — вспоминает филолог Евдокия Валова свой подростковый опыт. В младенчестве ей был поставлен диагноз «коарктация аорты». А в 13 лет девушка пережила сложную операцию на сердце, с которой было связано много сомнений и переживаний.
«В какой-то момент я прокралась к доктору и попросила объяснить, что происходит. После этого он начал приходить ко мне и с помощью рисунков рассказывал, что меня ожидает».
Должен ли врач разговаривать о болезни ребенка только с его родителями или с пациентом тоже? Как это сделать правильно? Как добиться приверженности терапии, если речь о подростке? Разбираемся в этом материале.
Между прочим, вполне серьезный вопрос. Пациент в педиатрии — это почти всегда альянс ребенка и его родителей. Но, взрослея, ребенок из комплексного больного» (родитель + пациент) все больше становится субъектом лечения. И «отвоевание территории» — например, способность самому формулировать жалобы, описывать внутреннюю картину болезни, понимать и принимать разъяснения врача, — происходит постепенно. Исследования показали, что 10% детей старше 15 лет сами обращаются к врачу1.
Другой вопрос — каково качество таких обращений: подростки нередко преуменьшают симптомы и силу своих страданий. Максимализм и бравада юных пациентов снижают частоту походов к медикам и уровень искренности на приеме.
«В нашей культуре есть предубеждение: болеют слабаки. Поэтому я разговариваю с подростками и объясняю, что болезнь — это не стыдно», — описывает ситуацию врач-педиатр Мария Макаршина.
С такими пациентами врачам стоит быть очень внимательными и ловить любые, даже незначительные намеки на проблему.
С 10–12 лет у ребенка уже появляются некоторые знания в области биологии и физиологии человека, он способен самостоятельно расспрашивать доктора о своем состоянии.
Младшие школьники (7–10 лет) уже могут формулировать жалобы и иногда делают это гораздо рациональнее своих родителей, которые поддаются тревоге и домыслам.
Эти же дети нередко самостоятельно ходят в школу, следят за своими нагрузками и сами принимают препараты, а значит могут, частично отвечать за комплаенс. Согласно исследованию1, в 35% случаев родители детей 7–10 лет вступают в диалог с медработником, а в 55% — включены все три стороны процесса.
«Когда дочери поставили диагноз, она была совсем маленькой, поэтому в основном все разговоры врач вел со мной. Я училась быть ее поджелудочной железой. Сейчас наступает период, когда дочь сама должна выполнять некоторые манипуляции. В школе она сама подкалывает инсулин, контролирует сахар. Этому научили ее мы и врачи», — Антонина Третьякова, мама девятилетней школьницы с диабетом I типа.
Даже малыши от 3 лет улавливают разговор родителя с врачом и кое-что понимают. И основы доверительного отношения «врач-пациент» могут закладываться уже на этом этапе.
В разных странах закон по-разному определяет, с какого возраста ребенок должен принимать решение о своем лечении и участии в исследованиях лекарств. Так, в Нидерландах дети с 16 лет могут полностью распоряжаться своим телом, в США должно учитываться согласие уже 7-летнего малыша. Россия в этом плане не столь демократична, как Штаты. В Федеральном законе № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» прямо сказано, что лицам, не достигшим 15 лет, вердикт врачей знать не положено, «информация о состоянии здоровья предоставляется их законным представителям» (ст. 22, п. 2)2. Юрист Ирина Клопова советует медикам не брать на себя лишнего:
«У врача нет правовых оснований говорить о диагнозе ребенку. Это проблема родителей: как ребенок будет принимать лекарства, вести медицинский дневник или выполнять упражнения. Ответственности врача за комплаенс в данном случае нет».
Не всегда поддерживают инициативных медиков и родители.
«[Говорить врачам диагноз ребенку или нет] — очень индивидуально и зависит от ребенка, — уверена Антонина Третьякова. — Я бы не хотела, чтобы врачи подчеркивали, что мой ребенок болен, в разговоре с ней. Дочь очень мнительная, переживает, ей снятся кошмары. Важно не напугать ребенка, а сохранить позитивное представление о будущем».
Родители и сами часто оказываются растеряны и озадачены. Ребенок чувствует их напряжение, и если от него скрывают правду, обсуждение лечения происходит за закрытыми дверьми, как в случае Евдокии Валовой, это пугает еще больше.
«У меня прихватило сердце во время игры в бадминтон. Мама отвезла меня в Москву, и мы начали готовиться к госпитализации в Центре имени А. Н. Бакулева. Мне было очень страшно, потому что я не знала, что со мной будет происходить. Мне казалось, что при полном наркозе я ничего не смогу контролировать, я не знала, что делать, если что-то пойдет не так. Еще я боялась, что при полном наркозе я, наоборот, все буду чувствовать», — вспоминает Евдокия.
Хирурги объясняли матери подростка все нюансы будущей операции. А сама женщина была занята поиском денег на дорогостоящие манипуляции, погрузилась в собственные эмоции и мало помогала дочери в ее переживаниях. Врач, по словам Евдокии, в этой ситуации выступил единственным взрослым, который был способен трезво мыслить.
«У меня до сих пор лежат эти “комиксы” с аортой, сердцем, объяснениями того, как врачи будут пришивать шунт. Я сначала смущалась задавать “детские” вопросы, которые меня волновали, но потом решилась, — говорит Валова. — Спрашивала, что будет, если из меня вытечет вся кровь, врач объяснял, что пациента охлаждают до нужной температуры, поэтому кровь начинает “бегать” медленнее и никуда не вытечет. Я спрашивала, каким скальпелем и под каким углом меня будут резать. Не стану ли я некрасивой, страшной, потому что операция проводилась в области груди, а я только-только начала превращаться из подростка в женщину».
На все вопросы врач отвечал терпеливо и подробно, но предупреждал, что юная Дуня должна помочь ему и коллегам, пока они будут спасать ее жизнь. Благодаря такому подходу девушка избежала сильных психологических потрясений и сегодня с теплом вспоминает своих врачей.
«У врачей нет единого мнения по поводу того, стоит ли говорить ребенку о его диагнозе, — рассказывает клинический психолог, сотрудник клиники МНС, соучредитель Поведенческой компании Анна Серебряная. — На этот счет мало исследований, как в области психиатрии, так и в области соматической медицины. Поэтому здесь врачу придется делать сложный выбор, основываясь на многих факторах, включая личные характеристики самого ребенка и его семьи. Важно помнить, что цель всегда одна — помочь семье и ребенку принять диагноз, следовать необходимому лечению и чувствовать себя нормальными, включенными в свое сообщество индивидами».
Психолог предупреждает: узнав о диагнозе, подростки могут начать чрезмерно о нем думать, преувеличивать симптомы, использовать диагноз для избегания, а не борьбы.
Анна советует озвучивать не сам диагноз, а набор симптомов-мишеней, которые препятствуют нормальной жизни ребенка. Говорить: не «у тебя СДВГ, тебе нужно медикаментозное лечение», а «лекарства, которые я тебе дам, помогут с теми проблемами, которые ты испытываешь в классе, чтобы тебе было легче учиться».
Если эти вещи не пояснять, то ребенок будет считать, что с ним происходит что-то необычное, стыдное, особенно страшное, о чем взрослые даже не могут говорить, уверена Анна Серебряная.
«И потом, когда ребенок вырастет, он узнает свой диагноз и что все вокруг знали, а он нет. Хорошо ли это повлияет на его отношения с близкими?» — сомневается психолог.
Психиатр, психотерапевт Алина Евдокимова подчеркивает: «Дети на самом деле понимают очень многое, а к 12 годам, наверное, все. По крайней мере, они понимают, что такое смерть и болезнь. Если ребенку не говорить диагноз, то это будет обманом. Все тайное рано или поздно становится явным. А у ребенка в голове останется мысль о том, что врачи могут обманывать и в будущем тоже».
Чтобы сообщить о диагнозе, психолог советует выбирать простые слова, говорить доступно, а в конце переспросить, все ли ясно.
«Главное в общении с другими людьми, и в том числе детьми, — уважение. Позиция говорить правду — про уважение», — считает эксперт.
Врач-невролог Екатерина Симбирцева рассказывает, что если к ней на лечение приходят подростки, то они вместе обсуждают причины болей и вместе вырабатывают план лечения. Благодаря плотному взаимодействию получается найти точную причину беспокойств и устранить ее.
«Обсуждение зависит от сознательности детей: например, старшие школьники понимают, что их режим может влиять на здоровье и самочувствие. Поэтому я прошу их вести дневник головных болей, на примере которого мы обсуждаем влияние графика на состояние ребенка и действенность лечения», — поделилась Симбирцева.
С детьми с эпилепсией невролог обсуждает длительность лечения и возможные побочные эффекты. Екатерина предупреждает, чем будет чреват пропуск препарата, и это тоже позволяет избежать осложнений в будущем. Но некоторым несовершеннолетним пациентам невролог все-таки не озвучивает диагноз. Чаще всего это касается больных с задержкой психоречевого и психомоторного развития. В этих случаях врач общается с родителями ребенка. Связано это с тем, что такие дети не готовы осознанно относиться к своему заболеванию.
Врач-педиатр Мария Макаршина обычно тоже смотрит по ребенку: есть пациенты, которые задают вопросы и которым интересен процесс лечения уже в 7 лет.
«Иногда ребенок начинает возражать против моих действий, или мама объясняет, что вот это он не любит и ни за что не будет пить/есть/делать. Тогда мы корректируем лечение, чтобы оно не было противным. С подростками я часто разговариваю, объясняю, зачем что-то делать. Они редко попадают к врачам, потому что не любят заботиться о себе».
С юными пациентами Мария использует следующую тактику: она разговаривает с детьми, как со взрослыми.
По мнению специалистов, озвучивание диагноза помогает бороться со стигмой болезни и нормализует происходящее. Так семьи могут получить больше помощи и поддержки со стороны профильных сообществ. Еще один плюс искренности врачей и родителей в том, что она поможет повысить мотивацию ребенка принимать лекарства, поскольку это дает ему понимание, какие проблемы оно нейтрализует.
Мы получили Вашу заявку и свяжемся с Вами в ближайшее время для подтверждения регистрации
Укажите адрес почты, использованный при регистрации. Мы отправим вам письмо, которое позволит изменить пароль
Нажимая кнопку «Присоединиться», вы подтверждаете свое согласие на обработку компанией Санофи предоставленных вами в форме персональных данных.
Компания Санофи обязуется соблюдать конфиденциальность отправленных вами сообщений. Адрес электронной почты и иная информация, указанная вами в форме, будет использована исключительно для направления ответа на ваше сообщение.
Компания Санофи не будет использовать указанные вами контактные данные для рассылки не запрашиваемых материалов и информации.
Мы получили Вашу заявку и свяжемся с Вами в ближайшее время для подтверждения регистрации
Обращаем Ваше внимание на то, что процесс регистрации не был завершен! Для завершения регистрации Вам необходимо подписать согласие на обработку персональных данных. После этого Вам будут доступны все ресурсы нашего сайта.
Подтвердите свои данные для возобновления доступа. Для этого введите код, отправленный на указанный контакт, и подтвердите сведения о себе.
Вы покидаете ресурс Санофи и переходите на сторонний сайт.
Компания Санофи не несет ответственности за содержание материалов,
размещенных на стороннем ресурсе.
Ссылка:
Подтвердите переход нажатием на кнопку «Перейти» или «Отменить»
